Иеромонах Памва (Игнатьев Павел Порфирьевич) родился в мещанской семье. Вот как об этом повествует сам старец: «Я, грешный иеромонах Памво, родился в г. Кронштадте в 1877 г. 12/25 февраля утром на Северном бульваре. Матушка моя в это время говела, а это была суббота на первой неделе Великого поста. Она пришла от святого причастия, в квартире было холодновато, и разрешилась мною при болезни благополучно, но, только по рассказу матушки и бабушки, я родился синий, и они думали, что я мертвый, и долго меня качали, а потом зажгли сахарную бумагу и стали дым пускать в нос. Я зачихал, и матушка обрадовалась, что я жив, зато я все время не очень богатырского здоровья». Во всех этих событиях, связанных с рождением, о. Памва видел определенный смысл: «Может быть, было предзнаменование, что я буду инок».
«По выходе моем из родительского дома в обитель, — продолжает иеромонах Памва, — у меня была одна мысль: быть монахом. В 1895 г., 8 мая, я отправился из г. Кронштадта в Сергиеву пустынь говеть, когда пришел на исповедь к духовнику о. Герасиму и объявил ему свое намерение поступить в Валаамскую обитель. Но он сказал, что там очень трудно… но я опустился на колени и стал просить его благословения. Тогда он обратил свой взор на св. образа и сказал мне: “Господь благословит, чадо, тебя и укрепит навсегда в обители”.
А на другой день, 9 мая, я, приобщившись Св. Таин, отправился обратно домой. А 24 мая я отправился в Валаамскую обитель. Господи, сколько было у моей родной мамаши слез и горя! 13 января умер мой отец, а тут и я ухожу; как она меня упрашивала, чтобы я не уходил в монастырь! Но я ей говорил: “Мама, решение мое без поворота”. Она сказала: “На кого ты меня оставляешь с малыми детьми?” Я сказал: “На Бога”. И, действительно, Господь все-таки ее не оставил без хлеба и детей всех устроил к месту».
31 мая 1895 г. он поступил в Валаамский монастырь, 9 ноября 1899 г. был назначен келейником к наместнику о. Виталию, в 1901 году определен в послушники. В 1907 г. произошло долгожданное для рясофорного послушника Павла событие: 9 июня он, «по милости Божией, сподобился пострижения в Ангельский чин». О. Памва в своем дневнике отмечает: «При пострижении имя мне дали Памва, память которого празднуется 18 июля. Постригал нас по случаю смерти игумена Пафнутия о. наместник Маврикий. 12 лет я пробыл послушником. Господи, сколько было борьбы и усилий, чтобы остаться в святой обители; враг рода человеческого, искуситель, пускал разные свои стрелы, чтоб меня уязвить и выгнать из обители, но милость Божия меня охраняла от всех его козней».
Проходил послушание старшего келейника игумена Павлина, нес послушание на подворье в Москве (в 1903 г. – дата из его дневника), пел на клиросе.
В дневнике о. Памвы есть подробнейшее описание с точки зрения участника хора службы на освящение Московского подворья 17 и 18 октября 1901 г. Видимо уже тогда, будучи послушником, он приезжал на подворье в числе братии с игуменом Гавриилом на освящение.
Отсюда 23 мая ездил с о. Антипой – гостинником в Троице-Сергиеву лавру, посетил в другой раз (3-го сентября) и Хотьков монастырь. 27 января 1904 г. по письму от Владыки Финляндского был переведен в Архиерейский дом в Выборге в число певчих, откуда уволился по своей просьбе 30 апреля 1905 г. и вернулся на Валаам. С 11 июля 1910 года – иеродиакон, через четыре года (29 июня 1914 г.) – иеромонах. Награжден набедренником в 1916 г., наперсным золотым крестом на Пасху 1921 г.
В 1930-х годах по благословению игумена встречал паломнические группы, проводил экскурсии по монастырю и островным скитам. Паломникам о. Памва запомнился своей простотой и любвеобильностью.
Старец проводил экскурсии, служил молебны, беседовал, пил чай с молодежью, а на прощание обратился к ним с трогательным наставлением:
«В жизни человеческой нет более тяжелой и грустной минуты, как минута прощания и расставания с дорогими сердцу, связанными с нами узами крепкого духовного родства. Такая минута настала. Как грустна для меня и для вас эта минута. Но да будет во всем Его святая воля… Сохраните, милые дети, навсегда Бога в душе вашей, сохраните чистоту и непорочность сердца во всю жизнь вашу. Берегите себя от грязи, сохраните благоухание невинности, чистоты и непорочности. Избегайте злобы и неприязни. Любите всех, и вас самих будут любить. Любите Бога, молитесь Ему, творите волю Его. Прилежно читайте Святое слово Его, тогда Он будет всегда с вами».
В ответ о. Памва услышал благодарные слова:
«Мы видели в Вас образец смирения, христианской любви к ближним и самопожертвования».
Еще один паломник, К.Е. Аренский, после общения со старцем на Валааме написал статью, в которой отметил: «Замечательный человек о. Памва. Быстрый, проворный, несмотря на свой не первой молодости возраст. Не было в нем никакой напыщенности, говорил обо всем просто, интересно, и в словах его чувствовалась глубокая, непоколебимая вера».
Со многими паломниками завязалась переписка. Некоторые присылали в благодарность старцу подарки. Одной из таких почитательниц была жительница Таллина Елена Матвеева. В ее личном архиве сохранилось несколько писем о. Памвы, в которых он рассказывает о себе, о жизни монастыря, интересуется здоровьем не только Елены и ее семьи, но и других духовных чад, знакомых с Матвеевой, и, конечно, отвечает на вопросы о духовной жизни. Так, например, в письме Елене от 5 февраля 1958 г. он пишет: «Будьте добры передать Татьяне Виноградовой, пусть прочитает Св. Евангелие от Иоанна — главы 14,15,16,17. В этих главах содержится море утешений для скорбящего и гонимого от мира человека. После этого утешения скоропреходящие утери века сего ничтожны».
Иеромонах Памва был бесконечно благодарен Богу за то, что Он привел его на Валаам. Когда исполнилось 25 лет пребывания его в монастыре, старец записал: «24 мая 1920 г. Воскресенье. Сегодня исполнилось 25 лет, как я, грешный, вошел в сию святую Валаамскую обитель. Благодарю Господа Бога моего и препо добных отец наших Сергия и Германа за мою жизнь, хотя совесть и обличает, что не научился жить по-монашески за эти протекшие годы… теперь одно прошу у Господа и желаю мирно скончать жизнь в покаянии и сокрушении духа».
Живя в обители, о. Памва часто претерпевал скорби. Многие завидовали его положению при настоятеле Павлине, успеху в других послушаниях, клеветали на него. Некоторые не разделяли его позиции в отношении введения нового стиля в монастыре с благословения священноначалия. 10 февраля 1925 г. «утром на заборе около больницы налепили такую записку: “О. игумен масон, еретик, не знал, как дождаться смерти о. игумена Маврикия, вступил на игуменство за трехкопеечную булку. Его надо отправить за границу в Германию проповедовать масонство. О. Ефрема, иеросхимонаха, надо заколотить в ящик… А о. Памво блудница”». Сам же старец жил по принципу «монах должен быть послушным до смерти», а потому в календарном вопросе поддерживал игумена.
28 июля 1924 г. иеромонах Памва записал: «Крест ненависти и зависти ко мне людской есть спутник всей моей иноческой жизни, но думаю, что он доведет до моей могилы, т.е. будет моим неизменным спутником. О, зато он будет стоять на моей могиле не как обычное украшение христианских могил, но как символ крестоношения погребенного под сим, как неотъемлемая принадлежность моя».
Трудности и искушения не сломили христианской настроенности старца. Благодаря Бога за все, он всегда был жизнерадостным, «любил пошутить… и переходы от шутки к серьезному выходили у него хорошо».
В 1933 – 1940 гг. был избран членом Монашеского Совета от Печенгского монастыря. В 1937 – 1938 гг. нес послушание духовника Пюхтицкого монастыря в Эстонии. Посетивший Валаам в 1938 и 1939 гг. еще мальчиком Патриарх Московский и всея Руси Алексий II запомнил «любвеобильного иеромонаха Памву, неоднократно приезжавшего в Таллин».
Сложным временем для старца были годы жизни на Новом Валааме. Прекрасно зная все святые места старого Валаама, все его живописные уголки, помня тот быт и строй монастырской жизни, о. Памва с горечью говорил о необходимости жить в глубине Финляндии. В 1945 г. он писал Е.Матвеевой: «Пять лет, как мы покинули чудный наш Валаам. Время как стрела летит. Где теперь 1940-й год? Нет его более!.. Он погрузился в незримый океан времен, вечности. Наказуя, наказал нас Господь, смерти же не предаде нас».
Тем не менее одной из тем проповеди старца была радость. Христианин, по слову апостола Павла, должен всегда радоваться. Тем более неприемлемо не ощущать радости в великие христианские праздники: «Христианин должен встречать праздник Рождества Христова, духовно радуясь, и стараться пробудить в сердцах и тех ближних, которые не чувствуют и не проявляют ее (радости. —Авт.)».
Грех осуждения о. Памва считал одним из самых постыдных. Свой призыв к неосуждению старец выразил в стихотворной форме:
Не осуждай — затем, что все мы — люди,
Все слабы, немощны, окутаны грехом;
Волнуют страсти наши груди,
В грехе родились и живем.
Не осуждай… Чтоб ближних быть судьею,
Спроси у совести, ты сам-то лучше ль их?
О брат, кто точно чист душою,
Тот благ к погрешностям других!
Не осуждай… ведь слову нет возврата,
Смотри, чтоб, как сказал Спаситель,
Сучец увидев в глазах брата,
Не проглядеть в своем бревно.
Не осуждай — затем, чтоб обличеньем
Не пал бы на тебя тот камень с высоты,
Тяжелый камень осужденья,
Которым в брата бросишь ты.
Не осуждай! Не люди злы душою,
А жизнь людей бывает часто зла;
Сперва узнай, какою их стезею
Она к погибели вела.
Не осуждай! Дерзнешь ли поручиться,
Что ты пристрастием не будешь увлечен?
Не осуждай! Ты можешь ошибиться.
Не осуждай, — не будешь осужден!
Итак, по мысли старца, каждый человек, в том числе и осуждающий, может тяжко согрешить, и каждый, в том числе и осужденный, может покаяться, потому осуждение становится бессмысленным и лишь разрушает человеческую природу. В этом же духе предостерегает от пагубного осуждения прп. Иоанн Лествичник: «Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц, но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена».
О терпении скорбей иеромонах Памва рассуждает, обращаясь к самому себе, взывая к своей совести: «О Памво! В великой своей печали постоянно обращайся скорее к молитве… Мне сегодня пришлось перенести от одного инока напрасные колкие слова; признаюсь, что горько мне было их перенести, но, слава Богу, перенес, а меня, как хотят, пусть бранят… Люди, особенно враги мои, находят повод к клевете на меня. Но ты, дружок, еще жди искушений, скорбей, уныния, унижения. Препобеждай и всем сердцем предай себя управлению Божию».
В дневнике старца находим еще одно стихотворение «Успокоение», которое помогает христианину настроиться на духовно правильное отношение к скорбям и невзгодам:
Тебя преследует людская злоба,
И не дают тебе от скорби отдохнуть;
Но потерпи немного: ведь до гроба Недолог путь.
Пробьет желанный час освобожденья,
Земли оковы смерть сорвет своей рукой,
И отойдешь в Небесные селенья ты на покой.
Упреки колкие, обиды злые,
Все, все перенеси и не кляни людей:
Они — орудья слабые, слепые своих страстей.
Терпи безропотно свои ты испытанья,
Последнюю слезу скорее с глаз сотри
И провидение за все свои страданья Благодари.
«У нас есть два сильных оружия, коих диавол боится и трепещет, — наставлял о Памва, — это, во-первых, — крестное знамение, с верою в распятого Христа употребляемое, а во-вторых, при крестном знамении — сладчайшее имя Иисусово, молитвенно и разумно устами произносимое или в глубине сердца содержимое. Именем Моим, — сказал Господь верующим, — бесы ижденут (Мк. 16,17)».
Из старцев Валаамской обители иеромонах Памва особенно почитал монаха Иосифа (Шорина) и часто перечитывал для назидания его дневники, а также с особой любовью относился к схиигумену Маврикию (Баранову), называя себя его духовным сыном. Обращающимся к нему за советом он предлагал ознакомиться в монастырской библиотеке с трудами о. Иосифа. И сегодня в рукописи монаха Иосифа за 1902-1904 гг. хранится лист бумаги, на котором рукой иеромонаха Памвы начертано: «Мир Вам и Божие благословение!.. Рекомендую книгу-дневник покойного монаха Иосифа. Думаю, что-нибудь найдете для себя. Простите. Ваш убогий Памво».
Накануне нового года, 31 декабря 1933 г., старец, размышляя о жизни, снова обращается к себе: «О Памво! Твои часы бегут, дни твоей земной жизни проходят, годы оканчиваются… Это, друже, ты помнишь, но забываешь, что над тобою есть Домовладыка, Который зорко наблюдает за каждым из нас. Этот Высший Судья над нами — Бог. Он сказал через Сына Своего, Спасителя нашего, что всякое древо, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь (см. Мф. 7,19). И не оканчивается ли мера долготерпения Божия по отношению к тебе, грешному, и не будет ли грядущий новый год годом сего посечения, т.е. прекращением твоей земной жизни и началом воздаяния нам по делам нашим? О чем тебе надо поразмыслить? Начни с того, что ты сделал худое, доброе в году, рассуди, что надо оставить и что выкинуть как негодное».
О. Памва любил говорить:
«Земная жизнь временная, а настоящий наш дом — там, у Господа. Это вроде как бы поехал человек в чужие места, как ни весело там, как ни приятно, а все домой тянет. Недаром же говорится: “Как в гостях ни хорошо, а дома лучше”. Вот и мы здесь в гостях, а отправится человек к домам, мы за него и радуемся».
К.Е.Аренский, услышав назидание, заметил: «Чувствовалось, что говорит он не заученные слова, а искреннее свое убеждение, казавшееся ему таким простым и ясным. Невольно я позавидовал: как легко умирать с такой верой!»
На протяжении своей монастырской жизни старец, памятуя о смерти, старался быть готовым к ней. Уже в 40-летнем возрасте подобно апостолу Павлу он имел желание разрешиться и быть со Христом (см. Флм. 1, 23). Но Господь судил иначе: иеромонах Памва прожил 88 лет и скончался в пятницу 12 марта 1965 г. Погребен на братском кладбище монастыря Новый Валаам в Финляндии.