ПУТЬ НА ВАЛААМ
Имя старца Иоанна стало широко известно в конце 1950-х гг. благодаря публикации его писем о духовной жизни. Будущий схиигумен, в миру его звали Иван Алексеевич Алексеев, родился в благочестивой крестьянской семье в деревне Губки Новоторжского уезда Тверской губернии 14/27 февраля 1873 г., окончил курс церковно-приходской школы. В первый раз он поступил в Валаамский монастырь в 1889 г. Однако вскоре прервал жизнь в обители из-за службы в армии. Затем на несколько лет вернулся в родную деревню. Окончательно же закрепился на Валааме в 1901 г. В 1906 г. официально зачислен послушником.
Как впоследствии вспоминал старец, «по молодости» он какое-то время носил власяницу и вериги – такая у него была ревность к подвижническому житию. В монашество с именем Иоакинф Ивана Алексеева постригли в 1910 г. В 1915 г. благословили поселиться в самый строгий скит – Предтеченский. Спустя шесть лет проживания в Предтеченском скиту отца Иоакинфа Финляндский монашеский совет направил служить настоятелем в Трифоно-Печенгский монастырь на Кольском полуострове, предварительно последовательно посвятив в иеродиаконы, иеромонахи и в сан игумена. К тому времени отцу Иоакинфу исполнилось 48 лет, он прожил на Валааме около 20-ти лет и уже 15 лет подвизался в монашестве. В 1932 г. по его просьбе игумену Иоакинфу разрешили вернуться на Валаам, где он вновь оказался в Предтеченском скиту. 8 мая 1933 г. он принял великую схиму с именем Иоанн. Исполнял послушание старца.
В 1932 г. остров Валаам посетила группа эмигрантской молодежи из Хельсинки, в составе которой оказалась будущая духовная дочь отца Иоанна Елена Акселевна Армфельт. Именно переписка с этой замечательной женщиной-христианкой легла в основу всех изданных сборников писем о духовной жизни схиигумена Иоанна. Переписка продолжалась до самой кончины старца в 1958 г.
ПРИВОЛЬНО У НЕГО ГОСТЯМ
Чем же замечателен был этот человек и почему его духовное наследие сегодня становится все более востребованным?
Прежде всего, схиигумен Иоанн – яркий представитель школы валаамского монашества, воспитанный в традициях древней Валаамской обители. Он – один из последних насельников Старого Валаама – отразил в своем опыте науку умного делания, достигшую к началу XX века на «Северном Афоне» – Валааме – своего расцвета. Смиренное, с доверием и упованием на Бога, принятие всех обстоятельств – еще одна черта валаамских старцев, ярко проявившаяся в характере отца Иоанна. В монастыре чтили суровый наказ знаменитого игумена Дамаскина (Кононова), в XIX веке умножившего славу Валаамской обители: «Знайте, любезные, что кто не творит своей воли, тот всегда творит волю Божию, а кто живет самочинно и творит свою волю, тот всегда творит волю сопротивнаго, т.е. диавольскую».
Что было свойственно отцу Иоанну особенно – это покоряющая простота и безыскусность, так редко встречающиеся сегодня, в век всевозможных инноваций и суперпродуктивных технологий. Русский эмигрант Иван Шмелев писал о валаамцах: «А эти монахи – сплошь простаки-крестьяне – знали неизмеримо больше меня, студента, в “делах земных”. А в “неземном”… – что уж тут говорить… Они как-то достигли тайны – объединить в душе, слить в себе нераздельно два разных мира – земное и небесное, и это “небесное” для них стало таким же близким, таким же почти своим, как видимость. Я тогда еще смутно чувствовал, что они неизмеримо богаче меня духовно, несмотря на мои “брошюрки” и “философии”». Исихия, связавшая воедино земное и небесное, составляла подлинное богатство валаамцев. О материальном же обогащении на Валааме говорили: «Зачем нам здесь деньги? Все равно… нечего на них купить здесь. Только душой намаешься».
Схиигумен Иоанн часто в письмах делился своими мыслями о природе. Особенность его восприятия была в том, что старец не просто наслаждался прекрасным видом вокруг, чувством единения с природой – он умел через созерцание природы усваивать какие-то очень важные для себя уроки. В одном из писем с нового места он писал: «Люблю ходить один, люблю природу… Все это так назидает, просто не удержаться от слез, и во всем видно Божий промысел. … И ничто у Него не забыто… Благодарю Тебя, Господи, что нам, многогрешным, немощным, иногда даешь приходить в богопознание… Мы, грешные, без Твоей помощи не можем созерцать природу».
Всё истинно великое – просто. В сложностях житейских схиигумен Иоанн также не советовал мудрствовать. «Проще надо, проще-то лучше… Не осуждать никого, лишнего не говорить…», – любил повторять старец. Всем было с ним «легко»: «Стоит хотя бы молча посидеть около него и – удивительно дело – упрощаются проблемы, все делается яснее, покойнее, а главное – проще». «Такой простоты не приходилось еще видывать, широко открытыми глазами смотрели…», – вспоминал визит к отцу Иоанну на Предтеченский скит потрясенный М. Янсон.
Не было в схиигумене Иоанне ничего такого, что выдавало бы в нем гиганта духа. Никакой величавости, могущественности, властности или величавости нельзя было в нем разглядеть. Сам старец относился к себе очень требовательно и ничего «подвижнического» в своей жизни не находил: «Иногда бывают у меня порывы жизнь свою проводить самоотверженно, поподвижнически, но, к сожалению, остается у меня только одно желание, а дел – ни на йоту. Не напрасно же сказала З.Т., что я и на схимника-то не похож, это я вполне сознаю. А при чтении святоотеческих книг просто краснею: читаю много, а толку мало…», – писал он близкому духовному чаду. Сам страдавший в молодости от недостатка наставничества и отсутствия близкого по духу сомолитвенника, отец Иоанн хорошо понимал нужды новоначальных и старался, как мог, помочь им: «Ты пишешь, что я взялся учить тебя уму-разуму… Я безграмотный: как могу руководить других… У меня своих опытов духовных нет, а если кому отвечаю – не свое, а заимствованное от святых отцов, и сам краснею… В данное время мы лишены этого блага – жить под руководством…».
Но опыт духовной жизни у старца, конечно, был. И богатый. Он прошел все ступени монашества, от послушничества до схимы, был пустынником, настоятелем, духовником и старцем, – ему было чем поделиться и дать совет не только из книг, но и из собственного опыта. Однако старец всегда следил за тем, чтобы ни его опыт, ни его личность не заслонили для человека образ Христа. Со временем схиигумен Иоанн стал настоящим учителем и наставником для всех, кто желал исправить свою жизнь, измениться и приблизиться к Богу, для всех новоначальных, искавших возможность приобщиться к церковной жизни.
«ОСТАНУСЬ ЖИВ»
По окончании советско-финской зимней войны 1939-1940 гг. валаамская братия вместе с имуществом монастыря эвакуировалась вглубь Финляндии. Монахи до последнего не хотели покидать любимый Валаам. Во время бомбежек укрывались в соборе, молились и тушили пожары. Схиигумен Иоанн сохранял присутствие духа в те страшные дни. Многолетний опыт молитвы помог ему мужественно переносить испытания и быть примером для братии. Позднее старец вспоминал: «Валаам покинул я спокойно и бомбардировку Валаама перенес благодушно. Во время тревог не бегал прятаться в убежище, но сидел в своей келии и читал Святое Евангелие. От грома бомб корпус дрожал, стекла в окнах вдребезги разлетелись и двери открывались, а у меня какое-то было внутреннее убеждение, что останусь жив. Уезжать с Валаама пришлось спешно, хотя и мало что взял с собой, но не жалею, только, очень жаль, … родительское благословение осталось висеть на стенке. Взял несколько книг из святоотеческих и довлеет их».
Всего на будущий Новый Валаам, устроенный братией в местечке Хейнявеси, перебралось около 150 человек. Все в преклонном возрасте. Но все, как и на прежнем месте, продолжали трудиться на общих послушаниях: занимались сельским хозяйством, животноводством, заготавливали дрова на зиму. «Я хожу на работу после обеда на два часа дрова рубить. Хорошо поработать…, – писал отец Иоанн в 1947 г., когда ему было уже 74 года, – … даже назидательно, иногда до слез». Все граждане Финляндии после определенного возраста получали небольшую пенсию – и монахи тоже. Из небольших денег старцы выделяли часть средств на помощь сестрам соседнего Линтульского женского монастыря. На Новом Валааме жили очень бедно, некоторые считали тамошние условия даже «нечеловеческими». У стареющей братии не было ни сил, ни особого желания добиваться лучших бытовых условий и внешнего комфорта, немощь старческая брала своё. Но отец Иоанн старался поддержать духовных чад, в том числе и материально. «Посылаю я вам посылочку, не стесняйтесь принять, изюм мне не нужен, а вам пригодится, кофе тоже не нужен, а сахару осталось у меня еще четыре таких порции, скоро еще дадут».
С 1945 г. после нормализации отношений между СССР и Финляндией в монастыре периодически обсуждался вопрос возвращения иноков на Родину, на Старый Валаам.
На возможность вернуться схиигумен Иоанн смотрел критически. Россия была не та, которую они когда-то потеряли; она превратилась в совершенно новое государство – СССР. Как писал духовным чадам сам схиигумен Иоанн: «О церковной политике рассуждать – для меня больное место… »; «Хорошо, что ты не любишь говорить о церковных делах; подобные разговоры очень мешают внутренней жизни, также и политика вредна». В одном из поздних писем он так выразил свою позицию: «Преподобный Арсений Великий сказал: “Монах – пришелец в чужой стране, ни во что не должен вмешиваться, – и тогда он будет спокоен”. … А современное монашество, к стыду нашему, от невнимательной и рассеянной жизни не стало следить за собой… Вмешиваемся даже в мировые дела и готовы управлять странами… ».
Ради духовного равновесия схиигумен Иоанн полностью поддерживал линию настоятеля монастыря схиигумена Харитона (Дунаева) (+ 1947 гг.), с которым его сближало еще и то, что оба они были большими любителями пустынножительства, святоотеческих поучений, усердными делателями Иисусовой молитвы, оба подвизались какое-то время на Предтеченском скиту. Скончавшийся в 1947 г. схиигумен Харитон хотел видеть именно отца Иоанна своим преемником на посту настоятеля. Кандидатура отца Иоанна устраивала даже наиболее роптавших братий. Один из насельников, иеродиакон Сергий, писал благотворителю: «Состоялся выбор нового Игумена, выбирали только имеющие финское гражданство, некоторые не пришли на выборы,… выпало … на схиигумена Иоанна. […] И, слава Богу – Отец Иоанн у нас хорошей духовной жизни, он сам о себе водится смиренным мудрованием, и тоже начитанный святоотеческого наследия, и всегда нас, своих духовных чад, приводит к миру».
В 1954 г. состояние здоровья старца ухудшилось, он попал в больницу. В ноябре 1957 г., за год до кончины, старца устроили в дом престарелых в Хейнявеси, где духовные чада часто его навещали. Отец схиигумен скучал вдали от монастыря и в середине января 1958 г. снова вернулся на Новый Валаам. «Живу уединенно, уклоняюсь от разной болтовни и от новостей. Здесь легче жить, чем в богадельне. Сознаюсь, что там было трудновато… Незаметно старость подкралась».
Схиигумен Иоанн скончался 6 июня 1958 г. На погребение старца приехали многие его духовные чада, миряне. Могила схиигумена Иоанна находится у самого входа на монашеское кладбище Ново-Валаамского монастыря, она как бы встречает тех, кто приходит почтить память погребенных на кладбище валаамских иноков. Стройные ряды деревянных крестов напоминают о некогда крепкой и сплоченной монашеской семье.
Схиигумен Иоанн через свои наставления стал близок многим ищущим спасения, а также и тем, кто еще не пришел к православию. Образ смиренного и мудрого старца-молитвенника живет в памяти благодарных учеников и всех, кому посчастливилось открыть для себя духовный мир этого замечательного валаамского подвижника. Со временем к его письмам люди обращаются все чаще и чаще. В последние годы к могилке особенно много приезжает почитателей старца из России. Их усилиями деревянное надгробие заменили на красивый гранитный крест с оградой. Около могилы служатся памятные панихиды о валаамском старце.
Автор – Шевченко Татьяна Ивановна, кандидат богословия, кандидат исторических наук.
Журнал “Монастырский вестник” №12 2014 г.
